Автор Космонавт с мировым именем Владимир Джанибеков делится своим взглядом на Землю с орбиты. И встречей с неизведанным.
Каждый из нас чуть ли не от рождения покоряет свою высоту. Для кого-то она спортивный рекорд, кому-то представляется написанной книгой, перед кем-то предстает в виде научного открытия или финансового успеха.
Высота героя этого интервью, данного специально для проекта сайта Позитив24.рф, высока и буквальна, поскольку она есть космос. Об этом человеке слагались легенды, его истории яркими нитями органично вплелись в сценарии художественных фильмов, а его имя золотыми буквами навеки вписано в славную летопись освоения космического пространства.
Его высота. Космонавт Владимир Джанибеков
Дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации, летчик-космонавт Владимир Джанибеков.
Но прежде чем мы перейдем непосредственно к интервью, что состоялось накануне Дня космонавтики, позвольте сказать несколько слов вот о чем: не смотря на свои награды и воистину звездный статус, наш герой в общении был прост, никакого намека на звездность, надменность или высокомерие.
Я же, пишущий эти строки, пожалуй, впервые в процессе таких бесед, испытал чувство досады на самого себя. За то, что слишком долго формулирую свои вопросы, а потому рискую упустить нечто главное, что познали они, бывавшие в космосе.
Вопросов в голове роилось великое множество, хотелось задавать их очередями, бессовестно пользуясь случаем, не заботясь о формулировках, логике и такте. Только чтобы успеть хоть немного увидеть то, что видели они, будучи по ту сторону орбиты.
Как все — таки много потеряли мы все, выпустив этих подлинных героев сегодняшнего и всех грядущих времен из фокуса общественного внимания.
— Владимир Александрович, когда вы поняли, что у вас есть крылья?
— Такого четкого момента, когда я осознал, что буду летать, у меня не было. Хотя небо манило меня всегда. Тем не менее, после окончания Суворовского военного училища, я поступил на физический факультет Ленинградского университета. Там же записался в аэроклуб. Так, постепенно, аэродром стал играть в моей жизни главную роль, он-то и «перетянул» меня в авиацию. Через год я подал документы в Ейское высшее военное училище летчиков, которое и закончил.
— Вы — самый опытный космонавт СССР, совершивший наибольшее число полетов,- пять. Причем все — в качестве командира корабля. Это непревзойденный мировой рекорд. А как вы сами считаете, вы целиком реализовали себя в космосе?
— Нет, у меня такое ощущение, что это было только начало. Где-то лишь с четвертого полета я начал понимать, что что-то действительно могу делать, как-то свободнее ориентироваться в орбитальной системе координат. Лишь в пятом полете у меня появилось вот это вот чувство хозяина станции, всех этих приборов, оборудования. Но это был уже последний полет.
Так что, если говорить образно, я успел посмотреть лишь первую серию из великолепного сериала под названием «Семнадцать мгновений весны».
— Однажды вам, практически вручную, пришлось восстанавливать на орбите вышедшую из под контроля орбитальную станцию «Салют-7». Для этого вам надлежало пристыковываться к ней своим кораблем «Союз Т-13», который был спешно модифицирован под эту задачу. Иными словами, с него была демонтирована система автоматической стыковки.
Какова была вероятность успеха в этой уникальной операции? И какими могли бы быть последствия, если бы стыковка не состоялась?
— Верил в успех. Опыт ручной стыковки у меня был в третьем полете, после сбоя в автоматике. Это хороший опыт. Ну, а в этот раз группа баллистиков точно вывела нас на приемлемую дальность. Станцию увидели после выхода из ночи, и весь процесс сближения, облёт на близком расстоянии с целью внешнего осмотра станции и последующая стыковка прошли в режиме, близкому к расчётному. С моим бортинженером Виктором Савиных удалось реанимировать и продолжить научную жизнь «Салюта – 7». А дальше начиналась 15-летняя большая история станции «МИР».
— Десять часов, в общей сложности, вы повели в открытом космосе, где, опять-таки, выполняли сложные технические задачи. Вот это вот ощущение безмерной, бесконечной пропасти, оно не наводило на вас некое оцепенение, сковывающее движения? И, если было что-то подобное, как вы это чувство преодолевали?
— Для космонавтов нередко выход в открытый космос, это как приз. Как правило, к этому мы долго готовимся, в том числе и психологически. Концентрируешься на работе. Посматриваешь на Землю родную. Потрясающее ощущение свободного полёта в этой бездне. Помню, в первый свой выход я увидел кавказские горы, контуры Скандинавии и Северное сияние. Конечно, непередаваемые ощущения.
— А когда вы впервые вышли на орбиту и увидели Землю в виде шара, что обычному человеку недоступно, какие чувства вы испытали по отношению к Земле? Восторг, жалость, страх, вдохновение?
— Пожалуй, восторг. Я увидел восход Солнца. Гораздо более динамичный, чем на Земле. Солнце поднималось быстро, озаряя все новые и новые пространства, их краски и колорит менялись стремительно и были какими-то необычными, невиданными, что-то на уровне тончайших неизведанных чувств. Такой величественный Гимн жизни!
На орбите Солнце всходит и заходит 16 раз за сутки.
— А Земля откуда лучше видна, из космоса или с Земли?
— Земля лучше всего видна с моей дачи, потому что я ее там лопатой перекапываю. А если серьезно, на Земле видны детали, из космоса — общая картина. Ну, представьте себе, танкер в океане оттуда видится мелким зёрнышком риса на полу, а городской квартал прямоугольником со спичечную коробку.
— А видна ли из космоса экология Земли: свалки, больные почвы, сгоревшие леса?
— Если где-то горят леса, это заметно. Что касается свалок, их не видно, но есть ощущение, что в том месте что-то не так. Наблюдали мы масштабную вырубку лесов в Бразилии и у нас в Сибири. Причем от полета к полету зоны вырубки расширялись. Так же было заметно высыхание Аральского моря. Скажу прямо, наша планета в плане экологии теперь не в лучшем состоянии.
— Понятие «Родина» как правило, ассоциируется у нас с какой-то страной. У вас, у космонавтов, так же? Или своей Родиной вы считаете всю Землю?
— Для меня по – прежнему Родина-это место, где я родился. Это поселок Искандар, Ташкентской области. Его я и пытался рассмотреть из космоса. Еще искал Звездный городок. Москву видно неплохо, а городок так и не разглядел.
— Владимир Александрович, наверняка этот вопрос вам задают часто. Тем не менее, хотелось бы услышать ответ на него из первых уст: случалось ли в полетах нечто, необъяснимое с научной точки зрения?
— Со мной нет, с ребятами – бывало. По их рассказам, это какие-то летающие объекты, появляющиеся в иллюминаторах, но летят они столь стремительно, что рассмотреть их нет возможности.
— Что изменилось в отечественной космонавтике с развалом СССР?
-Этот развал негативным образом сказался на подготовке кадров и на общем состоянии дел в космической отрасли. Да и в нашей с вами жизни поменялось многое. Нарушились общечеловеческие коммуникации, что повлекло сдвиг в людском сознании. Раньше материально мы жили бедно, а духовно богато. Была идея, энергия, энтузиазм в самом хорошем понимании этого слова. Я вспоминаю, когда пришел в летное училище, на аэродромной стоянке местечка не было свободного от самолетов. Каждый курсант рвался в небо, по 60-80 часов учебного налета на брата мы имели в году. Чуть ли не каждый второй ребенок мечтал стать космонавтом. А теперь что? На всю страну ребят, участвующих в космических конкурсах, тысяч 20 если наберется, то это хорошо.
— Поменялось ли у вас отношение к миру и к людям после полетов в космос?
— Принципиально – нет. Но я чаще стал задаваться вопросом: зачем Создатель «слепил» нас, для чего мы живем?
— У вас есть ответ на этот вопрос?
— Наверное, чтобы мы сделали что-то доброе и красивое.
— Если бы космос звучал, какая это была бы музыка?
-Это был бы орган. Или «Лунная соната» Бетховена, но гораздо масштабнее.
* * *
Особая благодарность Центру подготовки космонавтов за помощь в создании этого материала
