Posted by Это интервью с Михаилом Ефремовым изначально замысливалось, как разговор с человеком творческим, подлинным художником, актером о культурных династиях.
Ну, были же некогда популярными семьи шахтеров, сталеваров, кораблестроителей, где профессия передавалась из поколения в поколение и становилась своего рода визитной карточкой рода.
Михаил Ефремов: женщины — это инопланетяне
Теперь на слуху династии кинорежиссеров, актеров, певцов и прочих деятелей искусства, которые( династии) во многом и определяют лицо современных кинематографа, эстрады или литературы. Правомерно ли существование этих фамильных профессиональных структур, в сфере, где, все должно определяться не громкой фамилией, а здоровой конкуренцией и наличием таланта.
Объект разговора был выбран не случайно: Михаил Ефремов, один из представителей подобного рода династии, который, как никто другой имеет право на свой взгляд на эту тему. Просто потому, что он успешен и успешен в первую очередь не кровным родством с великим отцом, а именно своим талантом.
Я назойливо названивал Ефремову. Он открывал телефон, сетовал на то, что дал уже бессчетное количество интервью, распахнул себя до самых дальних-далей и уже, кажется, невозможно сконструировать вопрос, на который бы он не давал ответа. И просил позвонить позже.
Время шло, интервью все откладывалось, я расценивал это как свою профессиональную неудачу, анализировал ситуацию, понимая, что что-то тут не так, пока, наконец, не понял, что именно. Просто сама постановка вопроса, о культурных династиях, перед ним, ведущим актером современного российского кинематографа, некорректна. Кто, как не он, одним фактом своего существования доказывает, что такие династии жизнеспособны и правомерны.
И тут одна деталь: иногда я звонил, а Ефремов не мог ответить и сбрасывал звонок. Но, что удивительно, он обязательно перезванивал позже и интересовался у меня, человека с неизвестной ему фамилией, по какому поводу я звонил. И никогда первым не клал трубку.
Роль проходимца, выдающего себя за православного батюшку в «Дне выборов», или образ предприимчивого скупщика антиквариата в «Участке», или бюрократ-взяточник, положивший жизнь на алтарь любви в фильме «Как раки», везде Ефремов, четко прописан в ландшафте кадра. На нем, как будто луч света, высвечивающий его из массы других.
А наше интервью все- таки состоялось, как раз под Новый Год. Причем как- то так само собой выстроилось, что разговаривали мы… о женщинах. Хотел до 8 марта попридержать, да не выдержал и вот публикую. Женщина – она ведь всегда Праздник!
—Михаил Олегович, год заканчивается. Не изменили ли вы в нем свой взгляд на женщин?
— Знаете, говоря о женщинах, я, прежде всего, вспоминаю о моей жене Соне. Она сочетание всех тех качеств, которые я ценю в женщине: чувство юмора, ирония, самоирония, здоровый цинизм и лёгкое отношение к жизни. И угадайте теперь, почему я её ни на кого не променяю! Да потому, что я ее люблю. Иногда она даже поколачивает меня, потому, что поведение мое ну никак не назовешь примерным. Женщине можно. А моей женщине тем более!
— Видимо, такое тонкое понимание женской натуры позволяет вам играть женское роли в кино. Хотя ничего, «бабского» с виду в вас нет…
– Да уж, с женскими ролями я впервые столкнулся еще в шестом классе – играл Снегурочку в школе. Выкрал у мамы парик… Но изначально был настроен на прикол: дядька в тетку переодевается! В детстве я еще в фильме «Все наоборот» девочку играл, а когда подрос, менял пол в «Супертеще для неудачника». И в «Кошечке», недавней картине Гриши Константинопольского, сыграл стареющую балерину. Сначала это была просто авантюра , а потом мы начали работать вполне серьезно.
– Мужчина в летах играет молодую балерину. Как вы смогли отважиться на эту авантюру?
– Дед мой был главным режиссером Большого театра, зимой на каникулах мы отдыхали в доме отдыха в Серебряном Бору. Моя мама училась вместе с женой Мариса Лиепы. И детьми мы отдыхали вместе с Альгисом, Илзе и нашими мамами. В детстве я видел первый состав балета «Спартак», и это произвело на меня неизгладимое впечатление. Вот что связывает меня с миром балета. Я понимаю, какой это огромный труд. Я даже знаю, что на пуантах трудно стоять! Меня в детстве мама водила показываться в балетное училище.
– И все- таки балет. И балерины это такой эталон женственности и эротики. Что в этой роли было самое сложное?
–Ох, играть в колготках это так сложно. Вся съемочная группа опасалась, что получится эдакий трансвестит в кадре. Но все вышло просто замечательно. Конечно, следил за собой, я сутулюсь, а это все же балерина – спину держать нужно.
– Осталось ли в женщинах нечто, что вы, успешный и знаменитый мужчина до сих пор понять не можете?
– Я ничего в женщинах постичь не могу. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь: они – инопланетяне. Правда, просто какие-то иноземные существа.